Он отлично понимал, зачем он здесь. Зачем его сюда пригласили, если точнее. Любому событию нужно лицо-реклама, и в такие моменты Аосикая ощущал себя чуть ли не вывеской-завлекалкой, обещающей горы... горы чего угодно, лишь бы обратили внимание и поверили. Нет, благотворительность — дело, конечно, добродетельное и богоугодное, если за сим действом не скрываются миллионы, пошедшие мимо кассы. Не то чтобы Юмэми что-то знал наверняка, но, будучи человеком неглупым, кое-какие выводы из жизни и ее законов сделал. Потому красную ленточку перед камерами разрезал с лицом весьма спокойным, лишенным характерного для иных фанатизма. Он  только лишь скромно улыбался, честно выполняя свою часть устного договора, шедшего в комплекте к приглашению на открытие коррекционного интерната для трудных подростков, приуроченного ко Дню детей.

Эта сфера благотворительности не совсем касалась Юмэми. Но организаторы решили — и, в общем-то, были правы, — что насилие в семье, которое до сих пор для Аосикаи было болевой точкой всей его натуры, непосредственно связано с проблемами взросления и трудным характером. И потому — Юмэми Аосикая, бывшая супермодель, а нынче владелец благотворительного фонда "Рука помощи" и одноименной  организации, оказывающей бесплатную юридическую и психологическую помощь потерпевшим от домашнего насилия, сейчас садился в машину, чтобы поехать в ресторан, где планировалось неофициальное продолжение этого богоугодного дела.

Кавалькада из автомобилей тронулась и медленно выехала на широкий проспект, оставив за спиной новенькое, отвечающее всем современным требованиям и оснащенное новейшими технологиями здание интерната, в котором предстоит проходить перевоспитание и психологическую реабилитацию трудным подросткам. На него были потрачены миллионы кредитов, еще большие миллионы... Впрочем, это не то, о чем хотелось думать Юмэми. Через несколько часов все это закончится, и он, отдав свой долг социуму и сделав бесплатную рекламу компаниям "Астель" и "Максимум Инкорпорейтед", чьи названия шли первыми в списке спонсоров проекта и чьи владельцы смотрели на него не как на знаменитость, а как на отца Анкеля Гцттенберга, вернется домой. А в вечерних новостях покажут репортаж о сегодняшнем событии и, возможно, даже часть речи, которую Юмэми произносил перед камерами — о семье как ячейке общества и ее психологическом здоровье. За примерно десяток лет он отлично уловил суть того, что надо людям по ту сторону экрана — уверенность в собственном благополучии.

Ресторан встретил их любезно улыбающимися официантами, что проводили гостей до столиков и растворились в воздухе, чтобы возникнуть в зале по взмаху руки. И началось время свободного общения. Аосикае в качестве соседей по столу достались весьма неплохие собеседники, развлекающие знаменитость-в-отставке искрометным юмором и неиссякающим потоком достаточно занятной информации, если речь только не заходила об экономической мощи того или иного из присутствующих здесь сильных мира сего. Отдельным тайным развлечением для Юмэми стала ревность миссис Гольд. Ее, как и ее супруга, он видел впервые в жизни и планировал больше никогда не увидеть, но это совсем не мешало второму оказывать омеге ненужные знаки внимания, а первой — к нему ревновать. С серьезным выражением лица он сбежал за не очень соседний столик, где сидела Белинда Джефферсон — одна из тех любителей благотворительности, что знают цену деньгам, а не предаются филантропии лишь в образцово-показательной попытке потратить миллионы.

Они чокнулись тонкостенными бокалами и негромко заговорили, по очереди и словно между делом рассматривая присутствующих. Белинда была из Лондона и знала об этих людях не в пример больше омеги.